I. luxuria (похоть):
в поцелуях из тонкого ситца,
в облаках, будто в тысяче рюшек,
мне б хотелось с тобой заблудиться
на постелях — слегка неуклюже,
и за волосы взять без гротесков,
без литот обнажить похотливо,
чтоб была ты потрёпанно-дерзкой,
чтоб вдохнуть ароматы отлива.
II. gula (чревоугодие):
на губах каберне-совиньоннных
у тебя — легкий привкус амброзий,
что смакую купаж — опьянённо —
и теперь уж не знаю, как бросить.
ну а ныне же — следствие следствий,
я понуро-голодный под лампой,
ведь почил с головой в самоедстве
и тобой упиваюсь я — залпом.
III. avaritia (жадность):
как последний отъявленный циник,
я б украл тебя — варварски-жадно,
что румянцами огненных цинний
обжигался бы. в классике жанра —
мы б закрылись, забились гвоздями:
стали б как Одиссей и Калипсо;
пусть хоть все назовут скупердяем,
но ни с кем не желаю делиться.
IV. acedia (уныние):
без тебя забираюсь под саван,
растрепавшийся, рвано-измятый,
что шепчу еле слышной осанной:
«только рядом, родная, будь рядом».
через леность и горечь транзи я,
глядя в зеркало, строю. из окон —
в унисон со мной плачет Россия:
ей — как мне без тебя — одиноко.
V. ira (гнев):
шквал эмоций на грани торнадо,
ведь с тобой я слегка невменяем:
в мелочёвке любой — канонадой —
без зазрений, порой обвиняю.
жарких ссор извивается стебель,
что в любовь разрастается ночью
через крики, а где-то на небе —
даже звезды взрываются молча.
VI. invidia (зависть):
что забавно, не всё это правда,
что печально, отчасти лишь образ
создаю из себя я — как автор —
где Версаль из стихов моих собран.
и пускай с ним немного похожи:
как и он — лишь тебе повинуюсь,
но мне хочется, знаешь, того же,
ведь тебя — сам к себе я ревную.
VII. superbia (гордыня):
ну и как тут не станешь тщеславен,
коль в лицо говорят о таланте?
если б знал кто-нибудь, что часами
эти рифмы причесывал, гладил.
заклеймят меня бездарем? вряд ли,
если ты мой нетлеющий символ.
я, наверное, правда талантлив,
и за это — мой ангел — спасибо.
VIII. tu (ты):
но устал от душевных терзаний,
если раньше был счастлив и весел;
если раньше писал тебе за день,
то об этом — не год и не месяц.
«ожидание» стало как кредо,
один день — как четвертая осень;
ты — восьмое моё чудо света
или грех мой под номером восемь.
